Эд Раджкович - Босиком до неба
– Накажу подонков, не сомневайся, ходи смело по городу, и ты ещё встретишь свою судьбу.
Женщина поняла, что это последние слова Мурада, и она его не увидит больше. Слёзы наворачивались на её глаза. Она не хотела жить.
Закрыв за собой дверь, Мурад пружинистой походкой направился вниз по лестнице. Вышел из подъезда и пошёл в сторону одиноко стоявшей машины. Не включая свет фар, автомобиль рванул в его сторону. Пришлось отпрыгнуть на газон, чтобы не угодить под колёса. Из салона автомобиля вышел Чингиз и стремительно направился к нему. Мурад отряхивал пиджак от налипших колючек, густо растущего кустарника на газоне. Ничего не объясняя, Чингиз нанёс удар рукой, в которой блеснул нож. Мурад намеренно создавал вид неподготовленности к этому, а сам ждал провокаций. Уклонившись, он схватил за рукав куртки Чингиза и дёрнул его вперёд на себя. Колючий кустарник заставил его закрывать лицо. Затем Мурад рванул его в обратную сторону на открытое место тротуара и ударил на встречу, вкладывая в удар всю свою ярость к этому подлому человеку и всю тяжесть своего тела. Падая, Чингиз ударился затылком о край бетонного бордюра тротуара и обмяк.
– Одного удара тебе хватило, боец.
Мурад не стал добавлять лежащему человеку ни одного удара.
– Больше не попадайся мне на пути, – сказал Мурад.
Чингиз ему ничего не ответил, его душу уносили демоны во тьму другого пространства.
Всё рассказав Садыку, он купил на утренний поезд билет и отправился к тёте.
– Весело меня встретил город древний, – с самоиронией подумал про себя Мурад.
Поднялся штормовой ветер, дующий с моря. Небо затянуло мглой. Тяжелые тучи надвигались от горизонта и закрывали солнечный свет. Всё изменилось быстро, и Садык увидел в этом предзнаменование. Душу терзал вопрос:
– Хорошо ли он поступил? Аллах всё видит. Я не мог поступить иначе, у меня семья, и рисковать их благополучием больше нельзя. Всё налаживается, начали жить как люди, и с какой стати я буду создавать себе проблемы?
От самооправданий на душе не становилось спокойнее. Зарема подчинялась мужу во всём. Совсем не хотелось в непогоду выходить из дома, но резкий приказ Садыка быстро собираться в горы она приняла как должное. Стоило им устроиться в автобусе, идущем в район, тут же раздался гром, который повторялся своими раскатами, и начался ливень. Ехали медленно, люди говорили, что вода нужна для полива полей, но сильнейший ветер поломает ветви деревьев в садах.
Ребёнок заплакал, успокоить малыша никак не получалось. Нервозность Садыка передавалась ребёнку. Ехали в нервной атмосфере, и ливень не стихал. Когда достигли района, открылось чистое небо, и озоновый воздух свежестью воздействовал на выходящих из транспорта.
Попутно их взял водитель Уазика, который направлялся в селение за директором совхоза, дальше дорога шла без препятствий.
Дед Хасан сидел во дворе у дома, и когда вошли Садык со своей женой и ребёнком, он оживился и начал давать указание Зареме.
– Как и не уезжали никуда, всё постоянно здесь, дома, – вздыхая всей грудью, произнёс Садык.
– Салих всем говорит, что дети оставили меня и разлетелись как повзрослевшие птенцы в разные стороны, а вот и не угадал, старый аксакал. Пойдём в дом сынок, нечего на дворе стоять.
Садык чувствовал себя защищённым от всех невзгод, находясь рядом с отцом, и сожалел, что если бы не повод, то вряд ли бы приехал.
Зарема накрыла на стол, и Хасан сказал, чтобы она принесла из его комнаты коньяк, который лежит в сундуке. Никогда он не позволял никому заглядывать в свой сундук, а сегодня ей это доверил. Невестка поняла, что после рождения внука дед Хасан в своей строгости к ней стал более доверительным. Радостная женщина поспешила выполнять его поручение.
– Вижу, что-то нужно тебе сын, подожди, сначала отдохни с дороги, и поужинаем вместе, а после выпьем немного, и всё расскажешь.
– Откуда, отец, ты знаешь всегда, что у меня на уме?
– Дольше живёшь, больше узнаешь! – сказал в ответ Хасан.
Садык вечером рассказал всё своему отцу.
– Приезжали из прокуратуры, искали Мурада. Он уехал, и его не застали. Говорят, что он кого-то забил на смерть, а человек тот оказался серьёзным. Теперь Мурада многие ищут в Дербенте. Уверены, что это он сделал, потому что у них был какой-то конфликт. Меня хотели отвезти в милицию для допроса, но Зарема, рыдая, отговорила следователей, показывая младенца. Мне сказали, что я тоже под подозрением по их информации. После утверждений Заремы что я был в день, который их интересует, дома, они согласились поговорить без ареста. Условие было таким, чтобы я сказал, где может быть Мурад. Я тебя боюсь, отец, и чтобы избежать их появления здесь, сказал адрес сестры.
– Всё правильно, здесь я его всё равно бы не дал арестовать, но что сделано, то сделано. Ты мой сын, и слава Аллаху родился внук. Однако расскажи мне всё полностью, чтобы я мог тебе помогать, если нужно будет. Мурад не тот человек, чтобы без серьёзной причины бить кого-то.
Отец облегчил переживаниями скованную душу Садыка, и он рассказал ему всё.
– Ты косвенный участник того, что случилось. Один Всевышний знает, когда забирать на небо. Попал в беду Мурад, но сейчас нужно подумать и о тебе. Чтобы не мстили, говори всем, что это Мурада история, и ты за него не в ответе.
Такое участие и понимание отца были неожиданными. Садык не знал, как он среагирует на всё произошедшее, а оказалось, отец его поддерживает. Всю жизнь он мечтал о любви отца и всегда искал его похвал. Сегодня он был счастлив. Отец любит его и ценит. Хасан наблюдал за Садыком и через какое-то время снова заговорил.
– Было это давно, ты тогда совсем маленьким был. Удивительно поворачивает жизнь судьбы людей. Отец Мурада был полковником НКВД и в районе самый властный человек. Люди относились к нему с уважением, хотя он был другой нации. Когда отбирали скот из личных хозяйств, этот человек, Абакар, подсказал необразованным людям, как быть. Раньше все жили в одном доме и хозяйство вели единое. Сыновья приводили жён в родительский дом, семейство достигало нескольких десятков человек. По законам того времени разрешалось иметь одну корову и живность по допустимому перечню для одного двора. Остальное изымала советская власть. Кто захочет расставаться со своим скотом? И люди попадали под арест. Абакар в нашем районе создал свой подход к этому вопросу. Сказал, чтобы люди разделились на отдельные семьи и поделили скот, тогда его не придётся у них забирать по закону. Со временем многие поняли, что Абакар желает простым людям добра, а со своими подчинёнными строгий. Его зауважали, и он, не опасаясь, перемещался по району в одиночку. Время было неспокойным, но никто не пытался создавать ему угрозу. Репутация сильная вещь.
– Почему, отец, ты и никто другой не рассказывали никогда об отце Мурада?
– У меня на то были свои причины, а люди почитали его власть при жизни. Когда он погиб по непонятным причинам, тогда быстро забыли его заслуги, а помнили, что он был богаче и значительней. Поэтому Мураду никто не помогал из сельчан, помнили его отца, приказ которого для любого был закон.
Садыку стало многое понятно, и до него дошло от чего Мураду выпало столько испытаний. Он имел с самого рождения и дом, и наследство, а вынужден был скитаться в поисках своей доли.
Дед Хасан продолжил:
– Есть такое между людьми, как личная неприязнь. Я вернулся домой и потихоньку налаживал свою жизнь, но наши пути с Абакаром пересеклись. Никому не позволял я давить на себя и мои решения, а он добился своего. Абакар имел власть и свою семью, но при этом влюбился в мою дочь Галиму, увидев её однажды со мной в райцентре. Разумеется, я был против его ухаживаний за ней, и ничто не могло повлиять на мое согласие. Он оказался целеустремленным человеком и навёл обо мне справки, тогда мне часто приходилось бывать в районе, и всякий раз я чувствовал его действие власти. Изобретательность его была понятна, и мне он создал проблемы. Когда я посещал район с Галимой, а потом и без неё, меня арестовывали, не давали еды и воды, а выпускали только после захода солнца. Когда первая звезда загорится на небе, тогда его отпускайте – был его приказ подчинённым. Я возвращался ночью пешком до села. Всю дорогу проклинал его, и мои слова, доносящиеся из ночи, слышали все. Я перестал показывать дочь, она вынуждена была сидеть дома. Абакар таким способом заставил меня уступить его замыслу. Свадьба была достойной, и он много помогал после. Потом родился Мурад, но случилась беда. Говорят, первая жена его отравила. Я не мог ему простить этого и никогда его не вспоминал, вычеркнув из своей памяти.
Садык переваривал слова и всю свою ненависть к сестре Галиме оставил в прошлом. Оказывалось, что в жизни многое идёт по логике наименьших потерь и иногда приходится уступать, а за ошибки других людей платят их дети. Он твёрдо решил заботиться о своей семье и не допустить их страданий. Из объяснений отца он понял, что ему пора самому начать во всём принимать решения.
